Как Марк Притчард съездил в Россию и чуть не умер

Фестиваль «Бритроника» устроенный Артемием Троицким в Москве в 1994 году давно уже оброс различными мифами и рассказами. Самые передовые британские электронщики в большом составе приехали в Москву чтобы познакомить российских меломанов с актуальной музыкой. Многие из них потом зареклись когда-либо приезжать в Россию. Почему они приняли такое решение можно понять из рассказа Марка Притчарда для Red Bull Music Academy, который тогда выступал на этом фестивале вместе с Томом Миддлтоном в качестве проекта Reload.

Это был 1994 год. Я тогда жил в доме родителей. У меня там была студия. Работал как проклятый, питался чёрте как. Ел всякую отвратную еду, о себе не заботился, работал по ночам. И вот в разгар всего этого мне вдруг позвонили и предложили выступить в России. 

А тогда выступить в России — это было что-то необычное. Я и не слышал особо о людях, которые бывали в России. Помню только, как подумал, что всегда туда хотел съездить, и когда мне огласили состав участников, я тотчас согласился. Кажется, это делал Британский совет и еще как-то профинансировал Моссовет. Звучало это как что-то безумное. 

Состав был безумнее некуда. Там были Autechre, Aphex Twin, Dreadzone, Seefeel, Пол Окенфольд, The Orb, Bark Psychosis, Ultramarine и еще парень из Wire... забыл его имя. И еще кто-то был. Сама задумка была очень странной. Точно помню, что улетел я российской авиакомпанией. В самолете было накурено, а сам самолет был видавший виды. Помню что еда на борту была преотвратной. Она и сейчас такая, но тогда это было неизвестно. Ричард Джеймс получил пищевое отравление, съев что-то на борту. Думаю, что это он сыром траванулся, ну и потом, как вы знаете, он загремел в какую-то русскую больницу. 

Точно не помню какое время года было. Помню только, что было очень холодно. И помню этот город... Никогда еще мне не доводилось бывать в таких местах. Все было каким-то щербатым, с первого взгляда можно было сказать, насколько же бедным был этот город. Когда я вошел в свой гостиничный номер, то пахло там так, словно кто-то там умер. Гуляя по улицам, можно было ощутить разлитую в воздухе тяжесть. Можно было прочувствовать то, что пережили люди, но тут все смешивалось с тем фактом, что мы выступали в местах, в котором обычному человеку пришлось бы выложить свою месячную зарплату. Клубы были забиты тупыми богачами и бандитами. Никаких обычных россиян там не было вовсе. И помню, что на наших концертах народа не было. Там было тихо. Помню, как мы просили промоутера впустить в клуб людей, потому что снаружи люди толпились, но позволить себе заплатить за вход они не могли. Но промоутер на это не согласился, потому что тогда бы он огреб проблем. Ну он так или иначе проблем огреб. На следующий день после выступления он заявился с синяком под глазом. Все клубы тогда контролировала мафия, и ему было сказано: «Ты что за дикую музыку притащил в клуб?» Охренеть. Ну и они его избили. 

Вроде бы я помню само выступление, но смутно. Даже не помню толком, что именно мы тогда играли. Думаю, что я в городе продержался дня три или четыре прежде чем загремел в больницу. Кажется, в один из этих дней Брюс Гилберт, тот парень из Wire — а он на то время давал концерты, для которых требовался сарай, и он из этого сарая играл. Очень авангардно. Помню, что промоутеры предоставили ему сарай, и он начал свое выступление. Помню как заявился хозяин клуба в сопровождении нескольких охранников вооруженных «Узи». Они силой вытолкнули Брюса и поставили вместо него Окенфольда, потому что он, скорее всего, играл что-то более танцевальное. Он уже тогда играл вполне себе клубную музыку. 

Помню еще был с другом ребят из Autechre, его звали Расселл, характерный такой персонаж. В этом клубе мы забрели в какую-то подсобку, отрыли дверь... Помните клип Роберта Палмера, в котором все девушки в черное были одеты? И вот там на столах было полно таких же девушек, ну и парни все эти из мафии. И тут охранник подходит к нам со своим «Узи». Помню как посмотрел на Расселла и говорю, «Надо нам отсюда нахер выбираться». То есть мы прям в логове мафии оказались. Подошел охранник, что-то нам по-русски сказал, но, думаю, парни из мафии его отговорили, сказав что-то вроде «Нет, это нормальные парни. Они часть той странной британской тусовки». 

На четвертый или пятый день я гулял по Красной площади. Помню, как чувствовал себя очень уставшим, очень измотанным. Я не понимал почему я себя так чувствую. Хотелось просто спать. Помню как пошел в гостиницу, а был день, и все думал: «Я устал, и не понимаю почему я себя так чувствую». И вот я заснул днем, потом проснулся, и тут до меня дошло, что что-то тут вообще не так. Все очень плохо. Очень странно я себя чувствовал, очень неприятно. В животе творилось что-то ужасное. Я ничего подобного до этого не испытывал, и все, что я понимал, что со мной творится что-то очень, очень ужасное. В гостинице был мой менеджер, я ему позвонил и сказал: «Отвези меня в больницу». В итоге вызвали скорую помощь. Приехала «скорая». Единственное, с чем я мог сравнить эту машину, был старый драндулет путешественника. На таких машинах некоторые странные персонажи гоняют туда-сюда и устраивают опен-эйры. Вся поломанная, дребезжащая штуковина. Там сзади в машине стоял стол, но лежать на нем было нельзя. С дверей были сняты все шкафчики. В итоге я просто сел назад вместе с менеджером. У той «скорой» даже не было парамедиков или кого-то в этом духе. 

Ultramarine и Ильич

Когда мы приехали в больницу, то там кругом были охранники, потому что у них была масса проблем с людьми, которые все хотели пробраться в больницу, чтобы украсть наркотики. Помню, что мне нужно было одеть какую-то очень странную пижаму. Мне подмышку они сунули термометр, а я был уже в таком бреду, что градусники постоянно выпадали и разбивались. Помню, как глядел на своего менеджера, который был очень взволнован. А он был очень жестким, лондонским персонажем. Короче, кремень, а не человек. И помню, как я на него смотрю, а ситуация — хоть плачь, хоть смейся. В итоге мы с ним стали смеяться, потому что это была дебильнейшая ситуация. И мы оба такие, «Это просто полнейшее говно!»

После этого они выгнали моего менеджера, завели меня в палату и сразу поставили капельницу. Меня тошнило, что было особенно погано, потому что в туалете в моей палате не было ни сиденья для унитаза, ни туалетной бумаги. Нечем было подтираться. Еда, которую мне приносили, выглядела настолько плохо, что я даже был рад, что не мог ничего есть. Там плавали лишь редкие маленькие кусочки мяса. 

То и дело приходили доктора и что-то мне говорили по-русски. А я им все хотел сказать: «Я не понимаю о чем вы говорите», а они всё говорили и говорили по-русски и делали мне уколы. Мрачняк, одним словом. Пока я лежал в больнице, то, видимо, был какой-то праздник, и весь медперсонал всю ночь горланил русские народные песни, поэтому уснуть я не мог. Спустя день, мой менеджер через посольство добился разрешения навестить меня. 

Еще одной странностью было то, что тогда большой популярностью пользовалась группа Crash Test Dummies, у которых был хит «Mmm Mmm Mmm». По какой-то причине эта песня снова и снова играла на всю больницу. То есть в буквальном смысле слова, на повторе. Весь день напролет. Очень жутко. 

Из больницы меня выписали в тот день, когда мы улетали обратно в Великобританию. Я все еще себя паршиво чувствовал, но сама мысль, что я смогу оттуда выбраться, придавала мне сил. Как только я вернулся домой, то сразу же почувствовал себя кайфово. Я так и не узнал, что у меня было. Русские врачи мне ничего не сказали. Я взял все их образцы с собой в Англию, и спустя неделю выяснилось, что это был редкий паразит Giardia, который наносит серьезный ущерб кишечнику. И английские врачи мне это сказали с большим волнением, потому что никогда не встречали подобного паразита в Великобритании. Прекрасно! Вся эта проблема с желудком спровоцировала волну панических атак, которы на протяжении следующих нескольких лет сделали меня бесполезным, но это уже другая история. 

После того как я выздоровел, на протяжении многих лет мне приходили запросы о выступлении в России. И в течение многих лет я отвечал: «Нахер. Ни за что. Вы, ребята, меня чуть не убили». Я сам себе сказал, что никогда в жизни восточнее Берлина больше не поеду. Хотя за последние пять-десять лет мне оттуда поступало много запросов на выступления. Помню, как подумал, что прошло 18 лет с тех пор, как я там побывал, и, наверное, нужно теперь вернуться и посмотреть изменилось ли там что-то. 

И в тот раз было все совсем по-другому. Парень, Илья Рассказов, который устраивал выступление, был участником Red Bull Music Academy в Риме. Я с некоторой осторожностью относился к еде и думал, что может мне вообще не стоит там ничего есть, поэтому до вылета в аэропорту я плотно позавтракал. Помню, как промоутер очень хотел, чтобы мы поели в каком-то ресторане, который находился в том же заведении, «Шанти», и я нерешительно подумал, «Звучит вполне себе. Может и стоит». Но когда я увидел ресторан, то он оказался и правда высшего класса. Еда и правда оказалась потрясающей. Сам клуб тоже оказался первосортным, и выглядел так, будто ты в какой-то пещере. Самое смешное, что гостиница, в которой нас поселили, оказалась, пожалуй, самой приятной гостиницей, в которой мне когда-либо доводилось останавливаться. Это был самый настоящий дворец. Золотые потолки и всё такое. Дичь какая-то. Думаю, что это мне вернулось за все пережитое в мое первое путешествие в Россию.